«Голубое н зеленое»
Ю.П. Казаков в рассказе «Голубое и зеленое» выступает как мастер создания городского пейзажа. Герои произведения знакомятся «на дне глубокого двора». «Как много окон в этом квадратном темном дворе: есть окна голубые, и зеленые, и розовые, и просто белые», - пишет автор. Под влиянием романтической встречи герой-рассказчик начинает смотреть на мир поэтическим взглядом. Романтический облик героини передают лишь две художественные детали: глубокий грудной голос и нежная маленькая рука.
10.11. Казакова относят к направлению, обозначенному в литературе как «лирическая проза». Фрагменты его произведений можно воспринимать как стихотворения в прозе. Особую роль в них играет словесное рисование. Автор заставляет читателя вместе с ним любоваться красотой обычного вечернего юродского двора. При этом на изображение разноцвет-...... окон многоквартирного дома накладывается музыкальная тема - хороший джаз, который в эпоху написания рассказа является и символом свободомыслия, планетарного мышления и даже в какой-то степени средством индивидуализации главного героя, характеризующим его как человека одаренного и неординарного. Одновременно с этим музыка помогает молодому человеку пережить растерянность при знакомстве с девушкой. Он понимает, что Лиля ждет от него веселого и интересного разговора, и музыка сглаживает неловкость молчания.
По отношению к героине рассказа Ю.П. Казаков использует прием развернутого портрета. Он вновь и вновь возвращается к описанию ее облика и дополняет его новыми художественными деталями: блестящие глаза, в которых отражаются огни города, жесткие волосы, густые брови. Важно, что портрет героини дается опять-таки на фоне городского пейзажа: в блестящих глазах героини отражается свет окон родного города. Этот город и становится связующей нитью между двумя едва знакомыми молодыми людьми. Ю.П. Казаков в этой связи особо подчеркивает Арбат: арбатские переулки, Арбатскую площадь. В 50-60-е годы Арбат становится символом духовного единения русской интеллигенции.
Герои приходят в кино. И автор вновь обращается к портрету Лили. При этом упоминаются новые детали, но неизменно подчеркивается главная - блестящие глаза - символ нового взгляда на мир, на мир, освобожденный от войн и репрессий: «Лиля смотрит на меня блестящими серыми глазами. Какая она красивая! Впрочем, она вовсе не красивая, просто у нее блестящие глаза и розовые крепкие щеки. Когда она улыбается, на щеках появляются ямочки, а брови расходятся и не кажутся уже такими строгими».
Для героя рассказа важна иная черта облика девушки - жесткие волосы. Он воспринимает их как символ жестокости характера, в то время как у него самого волосы мягкие и в душе царят мягкотелость и нерешительность.
Первая часть рассказа имеет кольцевую композицию. Рамкой для которой является городской пейзаж - описание вечернего двора с разноцветными окнами. Когда герои возвращаются из кино, белые и розовые окна гаснут, остаются голубые и зеленые. Здесь для автора важна символика цвета. Голубое и зеленое - цвета, символизирующие естественное, природное жизнелюбивое начало.
Во второй части рассказа город вновь становится одним из действующих лиц произведения: герои гуляют по Тверскому бульвару. Для каждого жителя города это тоже знаковое место: здесь находится памятник А.С. Пушкину - величайшему поэту России. Теперь парень и девушка уже не молчат, а много говорят обо всем, но это не главное: они тут же забывают о сказанном, теряют нить разговора. Главное сейчас для них - быть вместе, идти куда-нибудь рядом. Так зарождается влюбленность. «Теперь мы идем уже немного ближе друг к другу», -- замечает герой. На бульварах сидят влюбленные пары, и юноша тоже мечтает о том, что они с Лилей когда-то будут сидеть на лавочке, прижавшись друг к другу. Казаков подчеркивает в рассказе романтику первой любви, хрупкость и ранимость этого чувства, волнение первых прикосновений. Расстаются герои опять в том же дворе, но теперь в нем уже не горит ни одно окно, так как все уже спят.
Читая на ночь данную Лилей книгу, герой находит ее длинный волос между страницами. И этот волос уже не кажется ему жестким: он мягкий и шелковистый. Так, еще недавно чужой человек становится близким и понятным.
В третьей части рассказа после поездки на Север герой вновь приходит к Лиле и видит ее через окно. Он замечает, что глава у нее не серые, как казалось ему раньше, а темные, почти черные. После уединенной жизни в деревне Москва оглушает своим шумом. «Я с робкой радостью думаю, как хорошо, что в этом огромном городе у меня есть любимая», - подчеркивает герой. Если до поездки юноша еще не понимал, влюблен ли он в Лилю, то теперь все встает на свои места.
Лиля предлагает Алексею погулять, но тот замечает, что одет по-походному, в лыжный костюм. «При чем здесь костюм?» - спрашивает его Лиля. И это тоже важная художественная деталь рассказа: для эпохи оттепели была характерна антимещанская психология. Внешние лцин., n.i и ценности материального мира вторичны по отношению <. i манному - к красоте человеческих отношений, к радости оЛщпшя. Героине не важно, как выглядит ее спутник, во что он одет. Она сердится лишь на то, что он ей не писал.
В ходе очередной iipoi-улки выясняется, что у героев даже больше общею, чем они ожидали. Лиля любит оперу, а Алексей поет арии и романсы и, может быть, скоро станет певцом. Влюбленность окрыляет человека, во много раз увеличивает жизненные силы и таланты, вдохновляет на новые свершения. Четвертая часть произведения открывается внутренним монологом героя, в котором он признается и том, что ему хочется писать стихи или сочинять симфонии. Жажда великих свершений так сильно обуревает им, что юноша уже начинает мучиться оттого, что он не герой, не открыватель. Ему снятся путешествия в далекие страны. Алексей задумывается о смысле жизни и задает себе вопросы: способен ли он на подвиг, на тяжелый труд? Только одна Лиля понимает его переживания. «С каждым месяцем Лиля делается мне все дороже, и уже нет жертвы, на которую я бы не пошел ради нее», - утверждает герой.
Однако постепенно Алексей настолько сильно концентрируется на образе возлюбленной, что она начинает заслонять ему весь мир. После разговоров с ней по телефону он долго не может сесть за учебники. Вместо того чтобы съездить к тете за шалью для матери, Алексей весь день гуляет с Лилей: идет с ней на каток, потом в Третьяковку. Потом вечером они все-гаки едут за платком, а по дороге обратно первый раз целуются.
Проходит время, и силы, сближающие героев, вдруг начинают постепенно ослабевать. I !а смену им приходят ссоры и разногласия. «Я чувствую, как уходит она от меня с каждым разом все дальше, все дальше», - понимает герой. А вскоре Алексей встречает девушку с другим. Потеряв ее, он теряет и интерес к жизни. А через год герой получает письмо от Лили, которая вышла замуж и уезжает на Север. 11рощаясь с другом юности, она одновременно прощается и с Москвой, и с детством. Лиля уезжает, но продолжает сниться Алексею.
Почему героиня выбирает другого? Для чего приглашает Алексея попрощаться? Видимо, она хочет указать ему на то, что так и не увидели в нем ее блестящие глаза. Не случайно Алексей так и не добился поездки в экспедицию, не стал певцом, а красивый парень, за которого вышла замуж Лиля, везет ее на Север, где героям, несомненно, придется столкнуться с трудностями и решать важные проблемы, самостоятельно строить новую жизнь. Очевидно, Лиля не хочет ограничиваться бесплодными мечтами. Она стремится быть на переднем крае событий героической эпохи трудовых свершений.
С Алексеем же ей явно не хватало романтики, которой жила ее утонченная натура. Не случайно она вскользь упоминает при прощании о том, что герой никогда не дарил ей цветов. И Алексей понимает этот упрек шире, отвечая, что ничего не смог ей подарить.
Рассказ Ю.П. Казакова привлекает глубиной психологического анализа состояния главного героя. Благодаря этому обыденный сюжет становится уникальным и неповторимым, как бесценна и неповторима в жизни каждого человека первая любовь.
Я осторожно беру ее руку, пожимаю и отпускаю. Я бормочу при этом свое имя. Кажется, я не сразу даже сообразил, что нужно назвать свое имя. Рука, которую я только что отпустил, нежно белеет в темноте. «Какая необыкновенная, нежная рука!» - с восторгом думаю я.
Мы стоим на дне глубокого двора. Как много окон в этом квадратном темном дворе: есть окна голубые, и зеленые, и розовые, и просто белые. Из голубого окна на втором этаже слышна музыка. Там включили приемник и я слышу джаз. Я очень люблю джаз, нет, не танцевать - танцевать я не умею, - я люблю слушать хороший джаз. Некоторые не любят, но я люблю. Не знаю, может быть, это плохо. Я стою и слушаю джазовую музыку со второго этажа, из голубого окна. Видимо, там прекрасный приемник.
После того как она назвала свое имя, наступает долгое молчание. Я знаю, что она ждет от меня чего-то. Может быть, она думает, что я заговорю, скажу что-нибудь веселое, может, она ждет первого моего слова, вопроса какого-нибудь, чтобы заговорить самой. Но я молчу, я весь во власти необыкновенного ритма и серебряного звука трубы. Как хорошо, что играет музыка и я могу молчать!
Наконец мы трогаемся. Мы выходим на светлую улицу. Нас четверо: мой приятель с девушкой, Лиля и я. Мы идем в кино. В первый раз я иду в кино с девушкой, в первый раз меня познакомили с ней, и она подала мне руку и сказала свое имя. Чудесное имя, произнесенное грудным голосом! И вот мы идем рядом, совсем чужие друг другу и в то же время странно знакомые. Музыки больше нет, и мне не за что спрятаться. Мой приятель отстает со своей девушкой. В страхе я замедляю шаги, но те идут еще медленней. Я знаю, он делает это нарочно. Это очень плохо с его стороны - оставить нас наедине. Никогда не ожидал от него такого предательства!
Что бы такое сказать ей? Что она любит? Осторожно, сбоку смотрю на нее: блестящие глаза, в которых отражаются огни, темные, наверное, очень жесткие волосы, сдвинутые густые брови, придающие ей самый решительный вид… Но щеки у нее почему-то напряжены, как будто она сдерживает смех. Что бы ей все-таки сказать?
Вы любите Москву? - вдруг спрашивает она и смотрит на меня очень строго. Я вздрагиваю от ее глубокого голоса. Есть ли еще у кого-нибудь такой голос!
Некоторое время я молчу, переводя дух. Наконец собираюсь с силами. Да, конечно, я люблю Москву. Особенно я люблю арбатские переулки и бульвары. Но и другие улицы я тоже люблю… Потом я снова умолкаю.
Мы выходим на Арбатскую площадь. Я принимаюсь насвистывать и сую руки в карманы. Пусть думает, что знакомство с ней мне не так уж интересно. Подумаешь! В конце концов, я могу уйти домой, я тут рядом живу, и вовсе не обязательно мне идти в кино и мучиться, видя, как дрожат ее щеки.
Но мы все-таки приходим в кино. До начала сеанса еще минут пятнадцать. Мы стоим посреди фойе и слушаем певицу, но ее плохо слышно: возле нас много народу, и все потихоньку разговаривают. Я давно заметил, что те, кто стоит в фойе, плохо слушают оркестр. Слушают и аплодируют только передние, а сзади едят мороженое и конфеты и тихо переговариваются. Решив, что певицу все равно не услышишь как следует, я принимаюсь разглядывать картины. Я никогда раньше не обращал внимания на них, но теперь я очень заинтересован. Я думаю о художниках, которые их нарисовали. Видимо, не зря повесили эти картины в фойе. Очень хорошо, что они висят тут.
Лиля смотрит на меня блестящими серыми глазами. Какая она красивая! Впрочем, она вовсе не красивая, просто у нее блестящие глаза и розовые крепкие щеки. Когда она улыбается, на щеках появляются ямочки, а брови расходятся и не кажутся уже такими строгими. У нее высокий чистый лоб. Только иногда на нем появляется морщинка. Наверное, она думает в это время.
Нет, я больше не могу стоять с ней! Почему она так меня рассматривает?
Пойду покурю, - говорю я отрывисто и небрежно и ухожу в курительную. Там я сажусь и вздыхаю с облегчением. Странно, но когда в комнате много дыма, когда воздух совсем темный от дыма, почему-то не хочется курить. Я осматриваюсь: стоят и сидят много людей. Некоторые спокойно разговаривают, другие молча торопливо курят, жадно затягиваются, бросают недокуренные папиросы и быстро выходят. Куда они торопятся? Интересно, если жадно курить, папироса делается кислой и горькой. Лучше всего курить не спеша, понемножку. Я смотрю на часы: до сеанса еще пять минут. Нет, я, наверное, все-таки глуп. Другие так легко знакомятся, разговаривают, смеются. Другие ужасно остроумны, говорят о футболе и о чем угодно. Спорят о кибернетике. Я бы ни за что не заговорил с девушкой о кибернетике. А Лиля жестокая, решаю я, у нее жесткие волосы. У меня волосы мягкие. Наверное, поэтому я сижу и курю, хотя мне совсем не хочется курить. Но я все-таки посижу еще. Что мне делать в фойе? Опять смотреть на картины? Но ведь это плохие картины, и неизвестно, для чего их повесили. Очень хорошо, что я их раньше никогда не замечал.
Наконец звонок. Я очень медленно выхожу из курительной, разыскиваю в толпе Лилю. Не глядя друг на друга, мы идем в зрительный зал и садимся. Потом гаснет свет и начинается кинокартина.
Когда мы выходим из кино, приятель мой совсем исчезает. Это так действует на меня, что я перестаю вообще о чем-либо думать. Просто иду и молчу. На улицах нет почти никого. Быстро проносятся автомашины. Наши шаги гулко отдаются от стен и далеко слышны.
Так мы доходим до ее дома. Останавливаемся опять во дворе. Поздно, уже не все окна горят, и во дворе темнее, чем было два часа назад. Много белых и розовых окон погасло, но зеленые еще горят. Светится и голубое окно на втором этаже, только музыки больше не слышно оттуда. Некоторое время мы стоим совершенно молча. Лиля странно ведет себя: поднимает лицо, смотрит на окна, будто считает их; она почти отворачивается от меня, потом начинает поправлять волосы… Наконец я очень небрежно, как бы между прочим говорю, что нам нужно еще встретиться завтра. Я очень рад, что во дворе темно и она не видит моих пылающих ушей.
Она согласна встретиться. Я могу прийти к ней, ее окна выходят на улицу. У нее каникулы, родные уехали на дачу, и ей немного скучно. Она с удовольствием погуляет.
Я размышляю, прилично ли будет пожать ей руку на прощанье. Она сама протягивает мне узкую руку, белеющую в темноте, и я снова чувствую ее теплоту и доверчивость.
Очень кратко Старшеклассник впервые в жизни влюбляется и боготворит свою девушку. Но вскоре она выходит замуж за другого. Проходят годы, а парень всё ещё помнит восторг первой любви.
Повествование ведётся от первого лица, рассказчик - юноша Алёша.
С друзьями они идут в кино. Но Алёша не знает о чём говорить с девушкой и очень смущается. «Лиля смотрит на меня блестящими серыми глазами. Какая она красивая! Впрочем, она вовсе не красивая, просто у неё блестящие глаза и розовые крепкие щёки. Когда она улыбается, на щеках появляются ямочки...» После кино он провожает Лилю домой и предлагает встретиться завтра.
«На другой день я прихожу к ней засветло». У Лили в гостях подруга. Они идут гулять втроём, но подруга вскоре прощается и оставляет их. На Тверском бульваре они видят много влюблённых. Лиля и Алёша гуляют до рассвета. «Теперь мы идём почти рядом. Её рука иногда касается моей». Алёша вновь провожает Лилю. Дома он читает книгу «Замок Броуди», которую дала ему девушка, и думает о ней.
На месяц Алёша уезжает на Север. Он гуляет по совершенно диким лесам, охотится. Когда он возвращается в Москву, прямо с вокзала идёт к Лиле. Он отвык от столицы: она оглушает его шумом, огнями, запахом, многолюдством. Лиля зовёт Алёшу гулять и впервые говорит ему «ты». Они попадают под дождь, и Алёша по просьбе Лили поёт в подъезде ей романсы и арии своим басом.
«Молодым быть очень плохо. Жизнь проходит быстро, тебе уже семнадцать или восемнадцать лет, а ты ещё ничего не сделал... Что сделать, чтобы жизнь не прошла даром, чтобы каждый день был днём борьбы и побед!»
«Мы давно уже занимаемся в школе: она в девятом, я - в десятом. Я решил заняться плаванием и стать чемпионом СССР, а потом и мира». «Всё свободное время я провожу с Лилей. Я люблю её ещё больше».
Декабрьским воскресным утром Алёше нужно съездить к тётке за шалью в деревню, но он идёт с Лилей на каток, а потом в Третьяковку. Начинает темнеть, и Алёша вспоминает о платке. Они вместе едут к тётке. Уже ночью через поле Алёша и Лиля идут на станцию, чтобы вернуться в Москву. На платформе они впервые целуются: «весь мир начинает бесшумно кружиться».
Весной Алёша чувствует что-то новое. Он думает о том, что девушка для него - единственная: «только её голос трогает тебя до слёз, только её руки ты боишься даже поцеловать... Но вот ты с ужасом замечаешь, что глаза её равнодушны, ...вся она ушла от тебя в такую дальнюю даль, где тебе её уже не достать...»
На майские праздники Алёше подарили сто рублей, и он приглашает Лилю гулять. Первого числа она не может - говорит, дядя болеет. Второго приходит на свидание с красивым парнем под руку. «...Я только на второй месяц осмелился взять её под руку» - думает Алёша. Он провожает их до Большого театра. Уходя, Лиля не оглядывается.
«Прошёл год. Мир не разрушился, жизнь не остановилась». Алёша старался не думать о Лиле. Он получает письмо от «старой, старой знакомой». Она уезжает с мужем на Север и просить проводить её. Алёша приходит на вокзал. Из её прекрасного лица ушло что-то, он стало чужим. «С ней родные и муж - тот самый парень». Она прощается с Алёшей.
«Ну что ж, я рад за неё..! Только почему-то очень болит сердце».
Алёша заканчивает институт. Теперь он взрослый человек. Скоро поедет на Север. «Лилю я совсем позабыл, ведь столько лет прошло! Было бы очень трудно жить, если бы ничто не забывалось». Теперь он влюбляется в других девушек, а они в него.
«Но иногда мне снится Лиля... будто мне по-прежнему семнадцать лет и я люблю впервые в жизни... Непрошеные сны!... Ах, господи, как я не хочу снов!»
В рассказе «Голубое и зелёное» Казаков создаёт лирический акварельный этюд души молодого человека, показывая переливы надежд и сомнений, трепетной любви и разрывающего сердце отчаяния. Десятиклассник Алёша знакомится с красавицей Лилей и неожиданно для себя вступает на незнакомую территорию, имя которой — любовь, где за каждым поворотом поджидают враги: собственная неуверенность, застенчивость, робость, неуклюжесть. Своё состояние он выражает в экспрессивном выводе: «Какое счастливое время, какие дни, какое головокружение!» Мотив счастья, радостного потрясения от причастности к прекрасному станет ведущим в последующих рассказах Казакова.
Однако восторг первой любви оборачивается для Алёши потерей обретённого рая. Лиля выходит замуж за другого и уезжает с мужем на Север. Теперь состояние героя умещается в одной фразе: «Как тяжело жить!» Текучесть, переменчивость бытия ощущают все герои Казакова, и юные, и старые.
Казалось бы, рассказ об Алеше можно закончить. Он уже состоялся. Всё в нем было устремлено к одной цели: прояснить внутренний стержень его характера. Ведь герой — художественно одарённый мальчик, с музыкальным чутьём, поэтически мечтательной душой, интроверт по натуре, однолюб. Лирическое повествование, импрессионистическое название обнажают конфликт — столкновение небесной вертикали (голубое) и полнокровной земной жизни (зелёное). И трагедия разлуки неизбежна, и психическая травма тоже. Однако замысел у писателя другой, и рассказ продолжается.
Монолог героя не закончен, последние наблюдения над самим собой очень важны и выдают его с головой. Прошло пять лет. Алёша заканчивает институт. Боль утраты ушла вглубь. Герой уверяет себя, что забыл Лилю, но он лукавит. Такая выстраданная забывчивость есть всего лишь форма психологической защиты: вытеснение в подсознание болезненных переживаний. Писатель специально вводит в текст размышления героя о том, что у него всё хорошо. Только вот четыре раза в год ему снятся сны (когда происходят «сбои» в психологической защите), в которых Лиля вновь появляется в его жизни, а с ней возвращается радость. Да и сам Алеша решил после окончания института отправиться на Север, куда ранее уехала Лиля. У истории оказывается открытый конец.
В этом трогательном рассказе о любви можно увидеть важные особенности поэтики Казакова, которые затем будут набирать силу в каждом из последующих произведений. В центре внимания узнаваемая реальность в поэтическом освещении; время людей, пока ещё не порабощённых приобретением вещей (самих вещей, увы, нет); природа как составляющая часть жизни; высокая лиричность повествования; психологизм в обрисовке характеров; непритязательность сюжета; внутренний драматизм, живопись словами; цветовая гамма в манере прозрачных слоёв акварели.
Юрий Казаков
ГОЛУБОЕ И ЗЕЛЕНОЕ
Я осторожно беру ее руку, пожимаю и отпускаю. Я бормочу при этом свое имя. Кажется, я не сразу даже сообразил, что нужно назвать свое имя. Рука, которую я только что отпустил, нежно белеет в темноте. «Какая необыкновенная, нежная рука!» - с восторгом думаю я.
Мы стоим на дне глубокого двора. Как много окон в этом квадратном темном дворе: есть окна голубые, и зеленые, и розовые, и просто белые. Из голубого окна на втором этаже слышна музыка. Там включили приемник и я слышу джаз. Я очень люблю джаз, нет, не танцевать - танцевать я не умею, - я люблю слушать хороший джаз. Некоторые не любят, но я люблю. Не знаю, может быть, это плохо. Я стою и слушаю джазовую музыку со второго этажа, из голубого окна. Видимо, там прекрасный приемник.
После того как она назвала свое имя, наступает долгое молчание. Я знаю, что она ждет от меня чего-то. Может быть, она думает, что я заговорю, скажу что-нибудь веселое, может, она ждет первого моего слова, вопроса какого-нибудь, чтобы заговорить самой. Но я молчу, я весь во власти необыкновенного ритма и серебряного звука трубы. Как хорошо, что играет музыка и я могу молчать!
Наконец мы трогаемся. Мы выходим на светлую улицу. Нас четверо: мой приятель с девушкой, Лиля и я. Мы идем в кино. В первый раз я иду в кино с девушкой, в первый раз меня познакомили с ней, и она подала мне руку и сказала свое имя. Чудесное имя, произнесенное грудным голосом! И вот мы идем рядом, совсем чужие друг другу и в то же время странно знакомые. Музыки больше нет, и мне не за что спрятаться. Мой приятель отстает со своей девушкой. В страхе я замедляю шаги, но те идут еще медленней. Я знаю, он делает это нарочно. Это очень плохо с его стороны - оставить нас наедине. Никогда не ожидал от него такого предательства!
Что бы такое сказать ей? Что она любит? Осторожно, сбоку смотрю на нее: блестящие глаза, в которых отражаются огни, темные, наверное, очень жесткие волосы, сдвинутые густые брови, придающие ей самый решительный вид… Но щеки у нее почему-то напряжены, как будто она сдерживает смех. Что бы ей все-таки сказать?
Вы любите Москву? - вдруг спрашивает она и смотрит на меня очень строго. Я вздрагиваю от ее глубокого голоса. Есть ли еще у кого-нибудь такой голос!
Некоторое время я молчу, переводя дух. Наконец собираюсь с силами. Да, конечно, я люблю Москву. Особенно я люблю арбатские переулки и бульвары. Но и другие улицы я тоже люблю… Потом я снова умолкаю.
Мы выходим на Арбатскую площадь. Я принимаюсь насвистывать и сую руки в карманы. Пусть думает, что знакомство с ней мне не так уж интересно. Подумаешь! В конце концов, я могу уйти домой, я тут рядом живу, и вовсе не обязательно мне идти в кино и мучиться, видя, как дрожат ее щеки.
Но мы все-таки приходим в кино. До начала сеанса еще минут пятнадцать. Мы стоим посреди фойе и слушаем певицу, но ее плохо слышно: возле нас много народу, и все потихоньку разговаривают. Я давно заметил, что те, кто стоит в фойе, плохо слушают оркестр. Слушают и аплодируют только передние, а сзади едят мороженое и конфеты и тихо переговариваются. Решив, что певицу все равно не услышишь как следует, я принимаюсь разглядывать картины. Я никогда раньше не обращал внимания на них, но теперь я очень заинтересован. Я думаю о художниках, которые их нарисовали. Видимо, не зря повесили эти картины в фойе. Очень хорошо, что они висят тут.
Лиля смотрит на меня блестящими серыми глазами. Какая она красивая! Впрочем, она вовсе не красивая, просто у нее блестящие глаза и розовые крепкие щеки. Когда она улыбается, на щеках появляются ямочки, а брови расходятся и не кажутся уже такими строгими. У нее высокий чистый лоб. Только иногда на нем появляется морщинка. Наверное, она думает в это время.
Нет, я больше не могу стоять с ней! Почему она так меня рассматривает?
Пойду покурю, - говорю я отрывисто и небрежно и ухожу в курительную. Там я сажусь и вздыхаю с облегчением. Странно, но когда в комнате много дыма, когда воздух совсем темный от дыма, почему-то не хочется курить. Я осматриваюсь: стоят и сидят много людей. Некоторые спокойно разговаривают, другие молча торопливо курят, жадно затягиваются, бросают недокуренные папиросы и быстро выходят. Куда они торопятся? Интересно, если жадно курить, папироса делается кислой и горькой. Лучше всего курить не спеша, понемножку. Я смотрю на часы: до сеанса еще пять минут. Нет, я, наверное, все-таки глуп. Другие так легко знакомятся, разговаривают, смеются. Другие ужасно остроумны, говорят о футболе и о чем угодно. Спорят о кибернетике. Я бы ни за что не заговорил с девушкой о кибернетике. А Лиля жестокая, решаю я, у нее жесткие волосы. У меня волосы мягкие. Наверное, поэтому я сижу и курю, хотя мне совсем не хочется курить. Но я все-таки посижу еще. Что мне делать в фойе? Опять смотреть на картины? Но ведь это плохие картины, и неизвестно, для чего их повесили. Очень хорошо, что я их раньше никогда не замечал.
Наконец звонок. Я очень медленно выхожу из курительной, разыскиваю в толпе Лилю. Не глядя друг на друга, мы идем в зрительный зал и садимся. Потом гаснет свет и начинается кинокартина.
Когда мы выходим из кино, приятель мой совсем исчезает. Это так действует на меня, что я перестаю вообще о чем-либо думать. Просто иду и молчу. На улицах нет почти никого. Быстро проносятся автомашины. Наши шаги гулко отдаются от стен и далеко слышны.
Так мы доходим до ее дома. Останавливаемся опять во дворе. Поздно, уже не все окна горят, и во дворе темнее, чем было два часа назад. Много белых и розовых окон погасло, но зеленые еще горят. Светится и голубое окно на втором этаже, только музыки больше не слышно оттуда. Некоторое время мы стоим совершенно молча. Лиля странно ведет себя: поднимает лицо, смотрит на окна, будто считает их; она почти отворачивается от меня, потом начинает поправлять волосы… Наконец я очень небрежно, как бы между прочим говорю, что нам нужно еще встретиться завтра. Я очень рад, что во дворе темно и она не видит моих пылающих ушей.
Она согласна встретиться. Я могу прийти к ней, ее окна выходят на улицу. У нее каникулы, родные уехали на дачу, и ей немного скучно. Она с удовольствием погуляет.
Я размышляю, прилично ли будет пожать ей руку на прощанье. Она сама протягивает мне узкую руку, белеющую в темноте, и я снова чувствую ее теплоту и доверчивость.
На другой день я прихожу к ней засветло. Во дворе на этот раз много ребят. Двое из них с велосипедами: они собираются куда-то ехать; но, может быть, они уже приехали? Остальные стоят просто так. Мне кажется, все они смотрят на меня и отлично знают, зачем я пришел. И я никак не могу пройти двором, я подхожу к ее окнам на улицу. Я заглядываю в окно и откашливаюсь.
Загрузка...
