16. Суд в Древнем Египте Суд на всех этапах исторического развития Древнего Египта не был отделен от администрации. В древнем царстве функции местного суда сосредоточиваются в основном в общинных органах самоуправления, которые разрешают споры о земле и воде, регулируют

29. Особенности государственного устройства в Древнем Китае Центром управления в чжоусском Китае был двор вана. Дворцовая система управления замыкала на дворце всю деятельность по обслуживанию самого вана и управлению государственными делами. Близко к вану стоял цзай

41. Особенности республиканского строя в Риме В отличие от рабовладельческой демократии в Афинах, в Римской республике сочетались аристократические и демократические черты, при существенном преобладании первых, обеспечивавших привилегированное положение знатной,

42. Право собственности в Древнем Риме В Древнем Риме для обозначения права собственности использовали термин dominium, а позже, в период зрелой республики, появился термин proprietas. Термин dominium можно рассматривать как нерасчлененное квиритское право владения, а proprietas ближе к

2. Гомосексуализм у животных Гомосексуальное поведение широко распространено у животных в их естественной среде обитания. Многочисленными наблюдениями этологов над приматами установлено, что гомосексуальные взаимоотношения детей и взрослых характерны не только для

Глава 4 ПОЛИТИКО-ПРАВОВАЯ МЫСЛЬ В ДРЕВНЕМ КИТАЕ 1. Лао-цзы Основателем даосизма, одного из наиболее влиятельных течений древнекитайской философской и общественно-политической мысли, считается Лао-цзы (учитель Лао, VI в. до н. э.). Его взгляды изложены в произведении «Дао дэ

Глава 6 ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕМ РИМЕ 1. Общая характеристика История древнеримской политической и правовой мысли охватывает целое тысячелетие и в своей эволюции отражает существенные изменения в социально-экономической и политико-правовой жизни

ГРЕЦИЯ. Гомосексуальность была не только бросающимся в глаза элементом жизни Древней Греции, но и всячески превозносилась. Для мужчины считалось почетным и похвальным, если ему удавалось соблазнить юношу. Все, кто мог себе позволить тратить средства и время на соблазнение мальчиков, обязательно делали это. Бесчисленные греческие вазы украшены изображениями половых контактов между мужчинами и мальчиками (педерастия). «Интимная близость между мужчинами была широко распространена в древнегреческом мире. ...Бисексуальность признавалась и практиковалась всеми знатными гражданами. Считалось, что у мужчины должно быть большое потомство, что он должен возглавлять семью и наслаждаться объятиями любовника. ...Мужское гомосексуальное поведение обычно предполагало анальный половой акт с мальчиком» «Взаимозаменяемость мальчиков и женщин повсюду принималась как нечто само собой разумеющееся». Но культура относилась к мальчикам с большим уважением: «Афиняне, например, отметили, что Александр Великий абсолютно равнодушен к женщинам, но пылает страстью к юношам». В пьесе Эврипида «Циклоп» главный герой заявляет: «Я предпочитаю мальчиков девочкам». Платон никогда не был женат. Философ Бион (III век до Р.X.) выступал против брака и ограничивался вниманием к своим ученикам-мальчикам. Философ-стоик Зенон также был известен своим исключительным интересом к мальчикам. А Платон в своем «Пире» говорит о том, что вполне допустимо ухаживать за юношей и о том, насколько восхитительно одержать над ним победу. Гринберг пишет: «Греки полагали, что выбор одного полового партнера не исключает возможности выбора другого, что люди в равной степени способны эротически откликаться на красоту представителей обоего пола. Часто они именно так и делали».

«В Спарте также были узаконены гомосексуальные отношения между взрослыми мужчинами и мальчиками-подростками». Гомосексуализм в Спарте «был широко распространен среди граждан-мужчин».

В Риме гомосексуализм был настолько заурядным явлением, что Эдвард Гиббон в своей «Истории заката и упадка Римской империи» писал: «Из пятнадцати первых императоров только Клавдию было присуще без исключений верное понимание любви» По мнению Сасмэна, в отличие от осознанных и искусных стараний греков, направленных на восславление и идеализацию гомосексуализма, римляне просто принимали его как данность, как неотъемлемую часть сексуальной жизни человека. Другим видом сексуальной активности была педерастия. Очень многие прославленные римские мужи были бисексуалами, если не гомосексуалистами. Юлия Цезаря современники называли «мужиком для каждой бабы» и «бабой для каждого мужика» .

Император Траян был известен своей любовью к мальчикам; его наследник Адриан заказал скульптурный портрет своего любовника; а Коммод «держал маленького мальчика, на котором не было ничего, кроме драгоценностей, и иногда спал с ним» [Татиан, христианин, живший в Риме во II веке, писал, что римляне «считают педерастию особенно изысканной формой сексуального поведения и стараются окружить себя сонмом мальчиков-приживалов»

Китай. Как пишет Роберт X. ван Гулик в своей ставшей классикой книге «Сексуальная жизнь в Древнем Китае», в течение последних столетий прошлой эры и в первом столетии нынешней мужской гомосексуализм пользовался в Китае большой популярностью. Первые три императора династии Хань, например, держали при себе «напудренных и нарумяненных мальчиков». В период пяти династий, 907 -- 960 годы, половые отношения между мальчиками и мужчинами были общепризнанной нормой.

В 1806 году увидела свет книга «Путешествия по Китаю», написанная сэром Джоном Барроу, секретарем британского посольства в Китае, основавшим впоследствии Королевское географическое общество. В XIX веке, по словам побывавшего в Китае французского врача, мужские бордели принимали мальчиков в возрасте четырех лет и обучали их проституции. «Мальчиков подвергали депиляции [удаление волос], дилатации [расширению] ануса и специальному массажу, способствовавшему увеличению ягодиц... Они были женственны и всегда роскошно одеты» .

Япония. «В феодальную эпоху среди военной аристократии процветал гомосексуализм. Воин-самурай отправлялся на войну в сопровождении своего юного любимца, выполнявшего также роль сексуального партнера. ...Письменные источники изображают эти взаимоотношения в духе высокой романтики, покоящимися на неумирающей верности. Иногда самураи даже дрались на дуэли, защищая честь своих любовников».

Как было указано выше, буддизм практически не ставил никаких препятствий мужскому гомосексуализму. «Японский буддизм, казалось, вообще игнорировал гомосексуализм... Буддийским монахам не разрешалось вступать в половые отношения с женщинами; а поскольку на сексуального партнера-мужчину этот запрет не распространялся, у многих монахов были любовники-юноши, и эта практика считалась вполне допустимой. Иезуитский миссионер Франциск Ксавье описал состояние шока, в которое его привело абсолютное равнодушие населения к откровенному гомосексуализму буддийских священников. Иезуит побывал в Японии в 1549 году. В кодексе законов того времени гомосексуализм даже не упоминается». В тридцатые годы XVII века эмиссары голландской Ост-Индской компании писали, что «все священники выказывают сильную привязанность к неестественным страстям»

Арабы. Что касается арабско-мусульманского мира, то «...в арабских странах мужской гомосексуализм фактически одобряется вплоть до наших дней». Немецкий историк X века писал о христианах, которые отказывались подчиниться сексуальным требованиям арабов, предпочитая их удовлетворению мученичество. Один из величайших в мире знатоков ислама Маршалл Дж. С. Ходжсон говорит: «Сексуальные взаимоотношения между взрослым мужчиной и находящимся у него в подчинении юношей всегда одобрялись в высших кругах, поэтому не было никакой нужды скрывать или как-то маскировать их» «Среди говорящих по-арабски горцев Северного Марокко широко распространено убеждение, что мальчик не сможет постичь Коран, если книжник не совершит с ним половой акт. И ученик торговца научится торговать только после того, как вступит в сношение с хозяином»

Мусульмане неарабского происхождения. В мусульманских неарабских странах, по заключению Гринберга, ситуация была несколько иной.

«Уже с XVI века западные путешественники отмечают извращенность педерастии в Турции. Мальчиков хватали прямо на улице, продавали в личное пользование богачам, помещали в публичные дома или перепродавали; спрос на мальчиков был так высок, что поражал всех наблюдателей».

Джон Фрайер, путешествовавший в Персию в XVII веке, видел, что «персы, когда они сбрасывают с себя личину благопристойности... домогаются мальчиков так же, как и женщин» . Другой путешественник, Джон Шарден, побывавший в Персии в том же веке, писал, что видел в Персии «много мужских публичных домов, но нигде не видел женских», а «большинство шедевров персидской любовной лирики адресовано мальчикам». В 1985 году Пол Кован в своем репортаже рассказал об иранском студенте, который одевался на западный манер и смеялся над демонстрациями Хомейни, за что и был изнасилован группой подростков, хранящих верность аятолле Хомейни .

Среди моголов (мусульман, правивших Индией), по словам голландского путешественника, повсюду «широко практиковался не только мужской гомосексуализм, но и половые акты c различными животными, в частности, с овцами»

Настало время вспомнить, каково было положение геев и лесбиянок в могущественном государстве, которое пришло на смену Элладе — в Древнем Риме.

Рим возник в 8 веке до н.э., классической датой основания Вечного Города считается 21 апреля 753 г. до н. э. Однако практически не осталось сведений о том, каким было отношение к гомосексуальности в первые века его существования. Но всё поменялось тогда, когда Рим начал бурно развиваться и расширять свои границы, и коренным переломным моментом стал захват родины Гомера.

В 146 года до н.э. Римская республика завоевала Грецию. Как метко выразился Гораций, пленённая Эллада пленила своих победителей — римляне были изумлены высочайшим уровнем греческой культуры и достаточно скоро переняли и усвоили её богатое наследие и древние греческие традиции. Естественно, римские представления о гомосексуальности также находились под сильнейшим влиянием греческих обычаев педерастии и отношения к геям в Древней Греции в целом — нередко мужскую страсть даже именовали «греческой любовью».

Как и в античной Греции, в древнем Риме представление о гомосексуальном поведении и сексуальных предпочтениях разительно отличались от современных. Латинский даже язык не располагает словами, которые бы можно было использовать для описания гомосексуальный или гетеросексуальный. Римляне, как и греки, различали не гетеросексуальную и гомосексуальную ориентацию в человеке, а его активное, то есть доминантное, мужское, или пассивное, женское начало. Римское общество было патриархальным, и свободные граждане Рима обладали политическими правами и свободой власти над самими собой и своими семьями.

Культ мужественности и мужской доблести — virtus, присущий римской культуре, определял характер гомосексуальных отношений. Римские мужчины могли свободно вступать в однополые отношения и наслаждаться любовью с другими мужчинами, нисколько не теряя при этом в своём статусе — до тех пор, пока они принимают на себя только активную, доминирующую роль в паре. (Amy Richlin, The Garden of Priapus: Sexuality and Aggression in Roman Humor (Oxford University Press, 1983, 1992), p. 225 .) Допустимыми партнёрами для свободных мужчин были рабы, жиголо и артисты — эти люди принадлежали к низшим слоям общества, и поэтому они были лишены мужской доблести в глазах граждан. Римляне в основном предпочитали отношения с юношами 12-20 лет, но ими не могли быть подростки и молодые мужчины, являющиеся свободными гражданами. При этом рабы и жиголо могли быть значительно старше.

Что касается однополых отношений между женщинами, то они отражены в анналах истории значительно менее подробно. Несмотря на то, что уровень образованности римлянок из привилегированных слоёв общества был высок и многие патрицианки вели оживлённую переписку с родными и знакомыми, а некоторые даже увлекались словесностью, на сегодня мы почти не располагаем текстами, принадлежащими перу римской женщины — практически все письменные источники были созданы мужчинами. Что касается самих авторов-мужчин, то их мало интересовала сексуальная жизнь женщин — бывали и исключения, как, например, Овидий, который при этом описывает в основном гетеросексуальные чувства женщины. (Thomas Habinek, «The Invention of Sexuality in the World-City of Rome,» in The Roman Cultural Revolution (Cambridge University Press, 1997), p. 31 et passim.) Женская гомосексуальность почти не оставила следов в источниках эпохи Республики и раннего Принципата, однако в более поздний имперский период такие сведения уже начинают появляться.

В эпоху Республики политическая свобода римлянина — libertas- определялась в том числе и его правом быть свободным от физического насилия, к которому относились, в числе прочего, телесные наказания и сексуальное принуждение. (Thomas A.J. McGinn, Prostitution, Sexuality and the Law in Ancient Rome (Oxford University Press, 1998), p. 326.) Римское понимание мужественности, маскулинности предполагало возможность управлять собой и теми, кто стоит ниже по положению, и только это, по мнению римлян, делало мужчину полноценным. .Сексуальная победа была популярной метафорой, когда речь шла об имперской политике Рима, и это ещё раз говорит о том, насколько мощным был культ маскулинности и активного, доминантного начала в человеке. (Eva Cantarella, Bisexuality in the Ancient World (Yale University Press, 1992, 2002, originally published 1988 in Italian), p. 11-12.) Именно поэтому римский мужчина мог выступать только в такой роли в отношения с другим мужчиной. Пассивная роль ставила под угрозу высокий статус гражданина . Таким образом, моральная оценка полового поведения римлянина зависела не от пола партнёра, а от его роли . И женщины, и юноши были одинаково допустимыми партнёрами, однако вне брака мужчина мог вступать в отношения только с рабами, жиголо или infames , то есть с «бесчестными». (Catharine Edwards, «Unspeakable Professions: Public Performance and Prostitution in Ancient Rome,» in Roman Sexualities, pp. 67–68.) То есть до тех пор, пока сексуальное поведение римлянина не компрометировало честь его самого или другого свободного гражданина, он мог выбирать себе партнёра по своему усмотрению и вступать в любые отношения с ним.

По римским представлениям, неумение правильно вести себя в половой сфере свидетельствовало о слабости воли, о неспособности управлять собой, а значит, и другими — а, как мы знаем, это было одно из важнейших качеств для мужчины, и его утрата влекла за собой утрату высокого статуса и уважения в обществе.

В эпоху империи, по мере того, как граждане теряли исконную политическую свободу, в том числе стали подвергаться физическим наказаниям и казням, культ маскулинной доминантности постепенно стал уходить в прошлое, стали учащаться случаи гомосексуальных отношений между свободными гражданами. Отказ от республиканских ценностей и идеалов гражданской и телесной свободы и мужественности быстро привёл к сексуальной открытости и большому количеству гомосексуальных пар среди самых разных категорий населения Империи . (Amy Richlin, «Sexuality in the Roman Empire,» in A Companion to the Roman Empire (Blackwell, 2006), p. 329.)

Таким образом, основное отличие римского отношения к однополой любви сводилось к тому, что в глазах греков партнёры были равны в паре , даже если они мели существенную разницу в возрасте, при этом они, как правило, имели одинаковый социальный статус, в то время как римляне ставили во главу угла доминирующую роль активного, «настоящего» мужчины , что делало второго партнёра заведомо неполноценным. Поэтому они исключали — до определённого момента — равное положение мужчин в гомосексуальной паре. Более того, если в греческом обществе связь женатого мужчины с юношей была более чем приемлема и даже приветствовалась, то для римлянина отношения с мужчиной вне семьи могли поставить под удар его статус как главы семейства. (Cantarella, Bisexuality in the Ancient World, p. xi; Skinner, introduction to Roman Sexualities, p. 11.) Однако в целом в обоих культурах отношение к мужской любви было более чем лояльным, и геи в Древнем Риме чувствовали себя вполне свободно.

Гомосексуальность нашла своё отражение в римской культуре. Латинские авторы начинают говорить од однополой страсти начиная со второго века до нашей эры, то есть с момента завоевания Римом Греции, которая существенно повлияла на развитие римской толерантности благодаря своей давней традиции поощрения и воспевания гомосексуальности. Особенно открыто заговорили о страсти к мужчинам римские поэты — в середине первого века до н.э. Катулл без стеснения и какой бы то ни было оглядки на общество воспевает томление по прекрасным юношам — причём он пишет о свободных гражданах. В той же манере творит Лукреций . (Lucretius, De rerum natura 4.1052–1056). В эпоху Августа целая плеяда самых ярких мастеров римской словесности прославляет любовь между мужчинами — строки о мужской нежности выходят из-под пера Проперция, Тибулла (Tibullus, Book One, elegies 4, 8, and 9) , Вергилия, Горация. Вергилий в своей Второй Эклоге возвращается к античной истории любви двух воинов — , подчёркивая, что их служба в армии подчёркивает их мужественность и доблесть, которая нисколько не противоречит тому, что их связывают нежные чувства. (Williams, Roman Homosexuality, pp. 116–119.) Поэтому, как объясняет поэт, их любовь находится в полном соответствии с римской моралью и только утверждает римские ценности. Овидий также включает гомоэротические строки в свои «Метаморфозы» . А знаменитый «Сатирикон» Петрония оказался настолько насыщен гомосексуальными образами, что имя его автора стало в восемнадцатом столетии стало основой эвфемизмов для гомосексуальности. (Louis Crompton, Byron and Greek Love (London, 1998), p. 93.)

Толерантное отношение к гомосексуальности нашло своё отражение также и в изобразительном искусстве Рима, хотя и в меньшей степени, чем в литературе. Так, на стенах Пригородных Бань в Помпеях можно увидеть фрески, посвящённых однополым любовным сценам, а также изображающих однополые пары в процессе группового акта. Изображались также сцены, где один мужчина занимается сексом с женщиной и при этом сам выступает в пассивной роли с другим мужчиной — описание этого есть даже в одной из песен Катулла . (John R. Clarke, Looking at Lovemaking: Constructions of Sexuality in Roman Art 100 B.C.–A.D. 250 (University of California Press, 1998, 2001), p. 234.)

Надо сказать, что отношение римлян к обнажённой мужской натуре отличалось от греческой традиции. Если жители Эллады видели в обнажённом мужском теле демонстрацию красоты и совершенства мужчины, то наследники Ромула считали недопустимым открытое изображение гражданина в таком виде, поскольку именно тога была обязательным атрибутом свободного римлянина, именно она в первую очередь говорила о его высоком положении. Кроме того, обнажённость ассоциировалась также с такими явлениями, как военное поражение — поскольку пленников обычно раздевали, и с рабством — поскольку рабы на невольничьих рынках часто выставлялись раздетыми. Это влияло на то, как мужская любовь изображалась художниками — хотя и не всегда.

Однако самым известным артефактом, который смело и бесспорно демонстрирует свободу и открытость мужской любви, был и остаётся так называемый кубок Уоррена, носящий имя своего первого владельца. Это кубок, который использовался во время пиров — считается, что он был создан в первом веке нашей эры. Он знаменит тем, что на нём явственно изображены две гомосексуальные сцены . Есть точка зрения, что два изображения символизируют греческую и римскую однополую любовь. на греческой стороне кубка мы видим взрослого мужчину в бородой, который занимается любовью с молодым, но уже физически зрелым молодым человеком, при этом они явно наслаждаются этим. На римской стороне мы видим коротко стриженного мужчину, вид которого выдаёт в нём римлянина, а в его объятиях — мальчика лет 12-14, очевидно, раба. Миртовый венок на голове мужчины символизирует уже упоминавшуюся сексуальную победу. (John Pollini, «The Warren Cup: Homoerotic Love and Symposial Rhetoric in Silver,» Art Bulletin 81.1 (1999) 21–52. John R. Clarke, Looking at Lovemaking: Constructions of Sexuality in Roman Art 100 B.C.–A.D. 250 (University of California Press, 1998, 2001), p. 61.)

Латинский язык невероятно богат словами и выражениями, которые служат для обозначения гомосексуального поведения. Мужчина или юноша в пассивной роли мог называться по-разному: cinaedus, pathicus, exoletus, concubinus (male concubine), spintria («analist»), puer («мальчик»), pullus («цыплёнок»), pusio, delicatus (особенно в словосочетании puer delicatus, «изысканный» или «утончённый мальчик»), mollis («мягкий,» отражает качества, протипопоставляемые идеалу агрессивной маскулинности), tener («нежный»), debilis («слабый» или «бессильный»), effeminatus — женственный, discinctus («распоясанный»), и morbosus («больной»). Как отмечала Amy Richlin, римские представления о гомосексуальности трудно передать современными словами: «‘гей’ — не точный термин, ‘проникаемый’ — слишком размыто и неполно, ‘пассивный’ ложно намекает на бездействие», что создаёт сложности при переводе этих слов на другие языки. (Richlin, «Not before Homosexuality,» p. 531.)

Некоторые слова, такие как exoletus, обозначают исключительно взрослого — то есть чаще всего речь идёт о той ситуации, когда мужчина совершает половой акт с тем, кто ниже его по положению. Случалось, что старшие партнёры сами выбирали себе пассивную роль. Так, Марциал рассказывает о мужчине, который сам разрешал своему рабу быть в активной роли. Желание взрослого мужчины быть в пассивной роли было для римлян сродни болезни (morbus), в то время как желание активной роли с молодым юношей было в порядке вещей.(Williams, Roman Homosexuality, p. 200.)
Некоторые из этих понятий заслуживают отдельного рассмотрения, поскольку отражают особые реалии римского общества и особенности его отношения к гомосексуальности.

Cinaedus — этим словом называли мужчину, который отклонялся от идеалов маскулинности, был женственным в привычках, манерах, в одежде и косметике. Эти черты в юноше могли казаться привлекательными, но во взрослом мужчине они становились отталкивающими для других мужчин. При этом сinaedus не обязательно был геем — он мог также вступать в половые связи с женщинами. Этим словом Катулл обзывает своего друга Фурия в своей знаменитой Шестнадцатой песне. (Williams, Roman Homosexuality, p. 181ff.,193, 203-204.)

Concubinus — некоторые римляне до свадьбы имели сожителя, конкубина. Сожитель, как правило, был рабом, однако среди домашней челяди имел высокий статус. Отношения с сожителем были более или менее открытыми — конкубин часто появлялся вместе со своим господином на пирах, поэтому часто отношения с конкубином сравнивались с отношениями между . Порой конкубин мог перейти от отца к сыну в качестве ценного наследства. (Williams, Roman Homosexuality, p. 24, citing Martial 8.44.16-7: tuoque tristis filius, velis nolis, cum concubino nocte dormiet prima. («and your mourning son, whether you wish it or not, will lie first night sleep with your favourite»)

Естественно, приход в дом женщины — жены хозяина был угрозой для конкубина. Катулл в одном из своих произведений описывает беспокойство и страх сожителя перед свадьбой своего хозяина, посвящая ему целых пять строф. После свадьбы конкубин переставал быть пассивным гомосексуалом и зачастую вынужден был выбирать себе в партнёры женщин, то есть он переходил из пассивной роли в активную. (Catullus, Carmen 61, lines 119–143.)

В отличие от свободной женщины-конкубины, права которой были защищены римским законом, мужчина-конкубин не обладал никаким особым статусом и в целом был просто рабом.(Butrica, «Some Myths and Anomalies in the Study of Roman Sexuality,» in Same-Sex Desire and Love in Greco-Roman Antiquity, p. 212.)

Puer delicatus — «нежный, утончённый, изысканный мальчик». Это был обычно мальчик-раб, избранный хозяином за его красоту. В отличие от свободных греческих эроменов, защищённых обычаем, римский несвободный puer delicatus был изначально в морально и физически уязвимом положении. (Manwell, «Gender and Masculinity,» p. 118.) Отношения хозяина и мальчика, который порой ещё не вступил в пору полового созревания, были нередко совершенно неравными или даже насильственными, в отличие от греческой педерастии. Иногда мальчика кастрировали, чтобы сохранить его юность, так, император Нерон имел puer delicatus по имени Спор, которого он кастрировал и на котором женился.

Puer delicatus воспевались поэтами. В эротических элегиях Тибулла юноша по имени Марат носит яркие и дорогие одежды, красотой он подобен Аполлону. Один из главных мифологических образов такого юноши — уже упоминавшийся Ганимед. В «Сатириконе» богатый вольноотпущенник Тримальхий говорит, что в детстве, когда он был puer delicatus, он вступал в связь как с господином, так и с госпожой. (William Fitzgerald, Slavery and the Roman Literary Imagination (Cambridge University Press, 2000), p. 54.)

Pullus — ласковое обращение для молодого юноши в Риме, которое употреблялось тем, кто любит его «непристойным» образом…

Как видим, жаргон данной направленности был чрезвычайно богат, что также свидетельствует о том, что гомосексуальные отношения в Риме были явлением более чем обычным…

В следующей части мы узнаем об однополых браках, о гомосексуальности в римской армии, о римских лесбиянках и о положении геев в христианском Риме.

Продолжение следует…

А пока — удачи Вам, радости и успехов))

Литература Древней Греции наполнена гомоэротическими сценами, а в самом благоговейном сюжете может запросто встретиться пошлый намек. Но каким образом были устроены древнегреческие представления об однополой любви? Можно ли назвать каждого древнего грека гомосексуалом? Отвечая на эти вопросы, необходимо обратиться к изучению структуры древнегреческого образования, устройству ритуального пиршества - симпосия - и диалогам Платона.

Эрасты и эромены

О том, каким образом древнегреческая культура была связана с гомосексуальными ухаживаниями, написано в классическом труде Кеннета Довера «Greek Homosexuality». Они были частью древней традиции пайдейи - образования - и предполагали большой возрастной разрыв между любовниками, а также, чаще всего, отсутствие взаимной любви. Обычно семьи отдавали юношу на обучение наставнику в 12 лет, в том же возрасте, когда девушек обычно готовили выдавать замуж. Наставник обозначался словом «эраст», а ученик - «эромен». Эраст нес ответственность за образование и поступки своего подопечного и мог даже быть наказан за проступки эромена.

Однако помимо этих чисто педагогических отношений были и эротические: преподаватель-эраст обязан был дарить своему эромену подарки и ухаживать за ним. В обмен на помощь в образовании эромен должен был оказывать своему эрасту эротические услуги. Однако проникающий секс был строго запрещен, а если случаи подобного осквернения мальчиков становились известны, дело доходило до судебного разбирательства. Обществом особенно порицались случаи продажи развратными мальчиками своего тела: таких юношей отдавали в руки суда, причем платившие им деньги за секс оставались без внимания. «Законным» видом сексуального контакта между эрастом и эроменом считались всевозможные ласки, которые подробно отражены в вазописном материале. Именно благодаря визуальным источникам мы можем установить, что для взрослых греческих мужчин бедра безбородых юношей являлись одной из самых эротически привлекательных частей тела. Древнегреческая калокагатия (сочетание красоты тела и ума) для юноши была напрямую связана не только с душевными качествами, но и с толщиной бедер (чем больше - тем лучше), величиной пениса (чем меньше - тем лучше) и зада (крупный зад считался знаком целомудрия эромена). Педерастия играла важную роль в воинских сообществах: некоторые из них - к примеру, знаменитые 300 фиванцев - целиком состояли из гомосексуальных пар и оттого считались особенно доблестными и храбрыми.

«Я наслаждался с двенадцатилетним мальчонкой. Тринадцать
Лет наступило ему - он вожделеннее стал.
Годом позднее пришел еще более сладостный возраст,
И привлекательней всех был он пятнадцати лет.
Шестнадцать лет - это возраст богов, а семнадцатилетний
Юноша не для меня: создан для Зевса лишь он.
Если тебе и постарше милей - то уже не забава:
Время настало, и долг твой - за него отвечать»

Пэс - третий пол

В работе «Древнегреческая „игривая“ культура и европейская порнография новейшего времени» исследователь Вадим Михайлин развивает положения Довера, обращая внимание на значение слова, которым в Древней Греции обозначали юношу-эромена: «В большом количестве контекстов, а в поэзии практически неизменно, пассивный партнер именуется пэс (мн. ч. - пэдес), словом, используемым также для обозначения таких понятий, как «ребенок», «девочка», «сын», «дочь» и «раб». Михайлин предлагает не рассматривать отношения эраста и эромена как гомосексуальные в современном смысле этого слова; он считает, что мальчики-пэс были для греков своего рода третьим полом, почти неотличимым от девочек добрачного возраста, а потому и говорить о гомо- или бисексуальности мужчин, днем ухаживающих за своими учениками-эроменами, а вечером проводящими досуг с женами или гетерами на пиру, нерелевантно.

Французский исследователь Франсуа Лиссараг приводит некоторые изображения на вазах, на которых девочки- и мальчики-пэс визуально почти неотличимы друг от друга, а Михайлин замечает, что часто «лексически анус и вульва пассивного партнера неразличимы: и то и другое именуется „кузос“». Именно поэтому на некоторых дошедших до нас древнегреческих изображениях мы видим, как мужчина занимается анальным сексом с девушкой, вознося одновременно с этим похвалу некоему красивому юноше - такое странное несоответствие возможно только потому, что эта поза «маркировала вольную, игривую зону мальчишеского (пэдика) сексуального поведения». Похожую интерпретацию древнегреческой «гомосексуальности» предлагал и Мишель Фуко: он считал, что в культуре Древней Греции не было противопоставления женской и мужской сексуальности, но присутствовала дихотомия активного и пассивного партнеров. Поэтому то, что сегодня общество иронически назовет «женственностью» мужчины, греками воспринималось абсолютно нормально, а гомосексуальные контакты формировали маскулинный образ мужчины наравне с охотничьими или военными доблестями.

«Мужчина может предпочесть любовные отношения с мужчинами, и никому однако не придет в голову заподозрить его в женственности, если он при этом активен в половых отношениях и активен в моральной власти над самим собой. И наоборот, мужчина, который в недостаточной мере является хозяином над своими удовольствиями - кого бы он при этом ни выбирал в качестве своего объекта, - рассматривается как „женственный“».

Фуко М. Использование удовольствий. М., 2004. - С. 134

Симпосий

Самый известный литературный источник, повествующий о гомосексуальных отношениях мужчин в Древней Греции, - это «Пир» Платона. Чем же был тот пир, о котором нам рассказывают философские диалоги и литературная традиция? Франсуа Лиссараг в своей книге «Вино в потоке образов» объясняет, что симпосий - именно так греки называли пир, дружескую вечеринку с вином - был праздничным мероприятием, объединяющим взрослых статусных мужчин, во время симпосия отдыхающих от повседневных гражданских обязанностей. Литературные и вазописные источники демонстрируют, что на симпосии серьезные мужи могли переодеваться в женское или странноватое «скифское» платье, играть на музыкальных инструментах и декламировать стихи, а также заниматься обсуждением философских вопросов. На симпосиях часто присутствовали гетеры - независимые женщины, оказывающие эротические услуги участникам винопития. Последнее, кстати, было жестко регламентировано управляющим-симпосиархом, устанавливавшим количество выпитых кратеров (сосудов для смешивания вина) и пропорции смешивания вина с водой. Еды на симпосии не бывало - угощение подавали на предшествовавшей симпосию сисситии. Лиссараг предполагает, что главной идеей симпосия было не просто совместное употребление вина, но правильное смешение - не только вина, но и речей, не только развлечений, но и самих симпосиастов, участников этого праздника, в том числе и эротическое.

Подарки-животные

Среди развлечений, предлагаемых на симпосии, было соревнование «кто дольше усидит на бурдюке», в ходе которого обнаженные и разгоряченные вином симпосиасты пытались удержаться на скользком, обмазанном жиром бурдюке. Лиссараг видит в этом соревновании аллюзию на определенную сексуальную позицию. В играх участвовала и симпосиастическая посуда, иногда выполненная в форме фаллоса, что также могло послужить поводом для фривольных забав. На найденных археологами древнегреческих вазах историки идентифицируют множество изображений эротического характера - и прежде всего со сценами гомосексуального флирта или даже копуляций.

Гомоэротические сцены на найденных археологами сосудах часто изображают поднесение эрастом подарка эромену - это было стандартной процедурой ухаживания, в которую также включалось унижение активного партнера. Эромен, в свою очередь, обязанный не сразу уступать ухаживаниям, поначалу старался равнодушно отвергать своего партнера (тех, кто так не делал, могли посчитать продажными юношами). Немецкая исследовательница Гундель Кох-Харнак в своей книге «Педерастия и подарки-животные » рассматривает основные виды подарков эромену. Это могли быть мертвые или живые животные: петухи, зайцы, лисы, олени или даже гепарды. Кох-Харнак анализирует взаимодействие концепции эроса с охотничьей семантикой, отчетливо выражающей агонистическую идею. Зверь, на которого охотятся (к примеру, заяц), мог выступать метафорой эромена, которого эраст символически ловит на «любовной охоте». С другой стороны, передаваемые в дар животные имели и определенный воспитательный смысл, отсылающий к ожидаемым от эромена охотничьим умениям: «Мужчины дарили подарки мальчикам с определенным умыслом, а именно чтобы юноши становились мужественнее за занятиями охотой, спортом и играми, которые должны были воспитать их гражданами, способными защищать свое государство, какими уже стали сами эрасты». Не стоит забывать, что животных также можно было обменивать на золото, а иногда они выступали попросту в качестве экономической поддержки эромена.

Платоническая или гомоэротическая?

Разобравшись со структурой гомосексуальных отношений в Древней Греции, интересно было бы обратиться к тому, как их фиксировал в своих философских диалогах Платон. В диалоге «Пир» участвуют как минимум три гомосексуальные пары, взаимодействующие друг с другом: это Павсаний и Агафон, Эриксимах и Федр, а также Сократ и Алкивиад. Каждый из философов приводит на симпосии свою версию того, что такое любовь, и, как можно обнаружить, почти каждый из них в первую очередь подразумевает любовь между мужчинами.

Павсаний говорит о том, что существует два типа любви: пошлый и возвышенный. Про людей, знающих только пошлую любовь, он отзывается: «Такие люди любят, во-первых, женщин не меньше, чем юношей; во-вторых, они любят своих любимых больше ради их тела, чем ради души». В связи с этим Павсаний предлагает запретить любить малолетних мальчиков - но не потому, что это может нарушить их психику, а из-за того, что красивый молодой мальчик может вырасти в глупого юношу, обманув лучшие ожидания эраста. Аристофан, рассказывая о мифе про андрогинов (существ, которые прежде состояли из двух половинок-людей, а потом были разделены богами), предполагает, что лучшие мужчины - те, кто любит мужчин, и обосновывает это их склонностью к подобным себе существам - мужественным, мудрым и храбрым. «Уже в детстве, будучи дольками существа мужского пола, они любят мужчин, и им нравится лежать и обниматься с мужчинами. Это самые лучшие из мальчиков и из юношей, ибо они от природы самые мужественные. Некоторые, правда, называют их бесстыдными, но это заблуждение: ведут они себя так не по своему бесстыдству, а по своей смелости, мужественности и храбрости, из пристрастия к собственному подобию. Тому есть убедительное доказательство: в зрелые годы только такие мужчины обращаются к государственной деятельности. Возмужав, они любят мальчиков, и у них нет природной склонности к деторождению и браку».

Философия эроса

Философы Ирина Протопопова и Алексей Гараджа в статьях «Convivii trivia: Заметки по тексту платоновского „Пира“» и «Гюбрис в „Федре“: метрическая ошибка или „тайное“ имя?» указывают на то, что традиционное понимание «платонической любви», почерпнутое из диалогов «Пир» и «Федр» и рассматриваемое как возвышенное, предельно оторванное от телесных коннотаций чувство, можно радикально переосмыслить. Уже упоминалось, что Павсаний, говоря о возвышенной любви, начинает с того, что описывает именно гомосексуальный ее вариант. Аристофан, перед тем как рассказать миф об андрогинах, разразился икотой, и именно на этот момент указывают исследователи. Напавшая на Аристофана икота заканчивается, когда он щекотит себе нос и чихает: если перевести слова «икота» и «чихание» в жаргонный регистр, можно увидеть, что они имеют отчетливые эротические значения. «Чих» Аристофана является не чем иным, как эвфемизмом для слова «оргазм». Если учитывать это, совсем другой оттенок приобретает фраза Эриксимаха «Возьми нечто такое, чтобы пошевелить в носу, и чихнешь» или ответ Аристофана: «[Икота] кончилась, конечно, но не раньше, чем к ней чихание прибыло, так что мне удивительно, что пристойность тела вожделеет чего-то такого шумного и возбуждающего, как чихание».

Рассматривая в этом ключе диалог «Федр», можно переосмыслить понятие «платонической любви». С помощью работы Джеффри Хендерсона «The Maculate Muse: Obscene Language in Attic Comedy» Гараджа и Протопопова раскрывают смысл описания возвышенных устремлений души, которое обычно представляется квинтэссенцией концепта «платонической любви». Чтобы показать, что в описании души почти столько же телесного, сколько и духовного, они используют дореволюционный перевод «Федра» Сидоровского и Пахомова, удивительным образом совпадающий по амбивалентности смыслов - возвышенных, но одновременно и эротических - с оригиналом. Вот отрывок из их перевода «Федра», где душа сравнивается с воспаряющим в небеса крылом: «И так, когда зрит она кого-нибудь изящного, восприемля в себя вожделение от изящества истекающее, орошается и разжижается; тогда восхищается радостию и перестает скорбеть. Когда же от него устранятся и иссохнут те отверстия, коими изойти крылу должно, тогда сии, иссохшиеся и сжавшиеся, стеблю перьев изойти воспрещают. Сей стебель пребывая внутри купно с оным вожделением, от изящества истекшим, заключенный и тщащийся оттуда изойти, надмевает ту часть, где надлежит ему изойти, но не могши, причиняет во исходище своим великое колотье».

Как мы видим, эротические, а особенно гомоэротические коннотации постоянно сопутствуют у Платона самым возвышенным и, казалось бы, непорочным смыслам - возможно, выражая подспудно идею единства души и тела. Таким образом, рассматривая гомоэротические образы у Платона, можно прийти к новому прочтению понятия «платонической любви» и даже теории идей.

Сегодня много кричат о тотальном падении нравов и попирании семейных ценностей. И действительно - звезды порноиндустрии больше не являются персонами нон-грата, а возглавляют автопробеги, педофильские скандалы частотой уже затмили скандалы финансовые. Но те, кто восклицает - «куда катится мир!», даже не подозревают, в каком целомудренном обществе мы на самом деле живем.

Вот во времена античности мир таки падал в тартарары. Что было нормой для древних греков и римлян, повергло бы нас в шок. Итак, экскурс во времена античных нравов.

Пришел, увидел, поимел

Чтобы понять психологию людей того времени, надо ознакомиться с их мифами.

Ибо своих богов греки и римляне писали с себя, так что поведение небожителей - это воплощение сокровенных желаний простых смертных. Греческие мифы - то, что детям до шестнадцати лет читать не рекомендуется. Секса, крови и жестокости там столько, что порнофильмы уровня XXX кажутся невинной передачей «Спокойной ночи, малыши!». Возьмем Зевса (у римлян - Юпитера), повелителя неба, грома, молний, ведающего всем миром. Этот сексуальный террорист изменяет направо и налево своей супруге Гере и руководствуется одним: оплодотворить все, что движется. Ради этого он готов стать хоть тушкой, хоть чучелом. Он одинаково любит женщин и мужчин: в облике змея соблазняет Деметру и Персефону, в шкуре быка - Европу, под видом лебедя - Леду, прикинувшись орлом - прекрасного юношу Ганимеда, в облике муравья - Евримедусу, в качестве голубя - Фтию, в огненном обличье — Эгину, в качестве сатира - Антиопу, под видом облака - Ио, в облике ежика... нет, ежика, кажется, не было. Но даже подземный бункер, куда от этого маньяка спрятали Данаю, для него не преграда. Зевс превращается в золотой дождь, просачивается сквозь потолок и проникает в ее лоно. Ну а что вы хотите? У парня дурная наследственность: папа-богоед. Его отец Кронос глотал своих детей, чтобы не свергли, и Зевс не был переварен лишь потому, что мудрая мама подсунула мужу вместо новорожденного камень, завернутый в пеленки. Впрочем, папа Зевса выкидывал штуки и похлеще. Поскольку его собственный отец Уран плохо обращался с мамой Землей, Кронос однажды сел в засаду у родительской опочивальни и в самый момент папиного оргазма махнул серпом по яйцам, отчекрыжив папаше самое дорогое. Детородный орган отца он бросил в море, благодаря чему на свет появилась прекрасная Афродита.

Да, разочарую прекрасных дам, уверенных, что богиня любви явилась из морской пены, нежной и ароматной, как немецкое средство «Бадусан». Все гораздо брутальнее. Вот что пишет на этот счет исследователь античной культуры Ганс Лихт: «В древнейшем источнике (Гесиод, «Теогония») недвусмысленно сказано следующее: «Долгое время член носился по морю, и вокруг него взбилась белая пена, исходившая из бессмертного члена, и в ней родилась Афродита». То есть детородный орган, отсеченный в момент полового акта, был полон семени, которое извергается теперь наружу, порождая Афродиту, в море и вместе с морем. Здесь нет и намека на морскую пену». А теперь на минуточку представьте, что для людей античного мира все это отнюдь не сказки. Это - история, столь же реальная, как для нас - татаро-монгольское иго. Древние греки не сомневались в подвигах Геракла и равнялись на богов во всем - от поступков до секса.

Никаких секс- меньшинств

Первое, что нас бы поразило в античном обществе, - отсутствие твердой сексуальной ориентации. Греки и римляне не делились на гетеросексуалов, гомосексуалов или бисексуалов - они были всесексуальны. Даже к зоофилии (от ритуальной до бытовой) они относились вполне терпимо, ибо ее не чурались и их сексуально озабоченные боги. Подтверждением чему могут служить мифы о Леде и лебеде, Минотавре, Тритоне, ненасытных козлоногих сатирах, кентаврах и уродливых кинокефалах - людях с собачьими головами. Все это - отголосок сексуальных контактов древних с представителями других биологических видов. Для античных язычников секс не был грехом ни при каких обстоятельствах. Наоборот - это бесценный дар богов. Это они сделали человека сексуально всеядным, и в знаменитом диалоге «Симпосий» Платона сказано, как это было. Зевс при создании человека сразу опирался на три пола: мужчину, женщину и муже-женщину (андрогина). Каждый пол он разделил пополам - вот почему те, кто произошел от изначального мужчины, ищут свою половинку в виде мужчин, кто произошел от изначальной женщины - предпочитают женщин. И лишь от андрогинов повели свой род мужчины, любящие женщин, и женщины, любящие мужчин. Так что любовь к своему полу естественна и богоугодна в Элладе и Древнем Риме. Даже специальных слов, соответствующих нашим «гей» или «лесбиянка», у них не было. А вот личное имя Педофил - было. И древние греки не видели в нем (как и в самом явлении) ничего предосудительного.

Платоническая любовь

Расхожую современную шутку про то, что «педофил отличается от педагога тем, что первый любит детей по-настоящему», древние греки вряд ли бы оценили. Педофилия и педерастия являлись важнейшей частью интеллектуального, духовного и физического становления юноши. Методом воспитания, санкционированным государством. По достижении двенадцатилетнего возраста каждый греческий подросток должен был обзавестись старшим наставником, который оказывал бы ему всяческие знаки внимания, дарил подарки, восхищался его красотой и наставлял во всех мужских доблестях, действуя как опекун, советник, друг, тренер и сексуальный партнер. Младший в таких парах именовался «аитом» - слушателем, а старший - «эйспнэлом», вдохновителем. И для мужчины считалось нарушением долга не привлечь к себе юношу, а для юноши позором - не удостоиться такой дружбы.

Кстати, тем, кто выражение «платоническая любовь» считает синонимом любви без физического контакта, любопытно будет узнать, что как раз по Платону высшее проявление любви - это гармоничное слияние духовного начала и физических тел наставника и ученика. «Платоническая любовь» - это любовь гомосексуальная. Греки считали гомосексуальную любовь более возвышенной и глубокой, нежели расслабляющая и изнеживающая мужчин любовь к женщинам. Мир древней Эллады - это мужской мир. Женщина в нем - существо низшее, неспособное удовлетворить интеллектуальные запросы мужчин. Она пригодна лишь для деторождения и плотских утех. Тогда как юношам открыты высокие помыслы, вот почему лишь с ними возможны высокие отношения. Прекрасный юноша для грека всегда предпочтительней прекрасной женщины. Недаром Платон в «Протагоре» пишет: «Юношеский цвет двенадцатилетнего мальчика приводит меня в радость, но предпочтительнее мальчик лет тринадцати. Тот, кому четырнадцать, - еще более сладостный цветок Эротов, и еще прелестнее тот, кому только исполнилось пятнадцать.

Шестнадцатый год - это возраст богов, а желать семнадцатилетнего - удел не мой, а Зевса...» Ему вторит Стратой: «Меня не прельщают ни роскошь волос, ни курчавые локоны, если они произведены не природой, а усердием искусства. Нет, мне мила густая грязь на мальчике, который только что из палестры, и нежный блеск его тела, увлажненного свежим оливковым маслом. Мне сладостна любовь без прикрас, а искусственная краса - дело женской Киприды». Никто бы не смог переубедить древнего грека в воспитательной пользе педерастии, ибо именно из педерастов, по их мнению, вырастали лучшие защитники отечества. Ведь влюбленный в своего партнера не бежал от врага, а яростно сражался за возлюбленного до самого конца. И это чистая правда. Сформированный в Фивах элитный Священный отряд, состоящий из 150 любовных пар, героически проявил себя на полях сражений и полностью полег в битве при Херонее. Наконец, любой в Элладе знал, что гомосексуализм - полезен для здоровья. Знаменитый Гиппократ был двумя руками за гомосексуальные связи, ибо «взрослым мужчинам они несут молодость и здоровье, а мужественность и другие положительные качества взрослого мужчины через его семя передаются подросткам». Правда, были и ограничения. Гомосексуализм - удел свободных граждан, рабы не имели права вступать в связь со свободнорожденными мальчиками. Не приветствовалась и мужская проституция - считалось, что торгующий собственным телом за деньги легко отречется и от общих интересов государства. Рим, перенявший от эллинов сексуальные обычаи, также был весьма лоялен к гомосексуализму. Эдуард Гиббон, английский историк 18 века, говоря о первых пятнадцати императорах, констатирует, что «Клавдий был единственным, чей вкус в любовных отношениях был полностью естественным». Все остальные сожительствовали с мальчиками. Более того, император Адриан, страстно влюбленный в грека-подростка Антиноя, после того как тот утонул, официально обожествил его и воздвиг ему статуи по всей империи.

Закон суров

И тем не менее ни древних греков, ни древних римлян нельзя назвать адептами свободной любви. У них существовали жесткие правила сексуального поведения.

Римский гражданин мог предаваться любым сексуальным забавам с женщинами, мужчинами и подростками. Но - при соблюдении двух условий. Первое: в интимных отношениях с партнером он всегда должен доминировать. Быть активным, а не пассивным. Пассивная роль в анальном сексе считалась позором, так как гражданин становится «женоподобным» и, утратив свое virtus (мужество, доблесть), оказывается бесполезным в гражданском и военном отношении. В армии пассивный гомосексуализм считался преступлением, уличенного в нем солдата просто забивали палками. На гражданке же тех, кому нравилось исполнять пассивную роль, презрительно именовали «кинедами» или «патикусами», опуская их юридический статус ниже плинтуса. Подобно проституткам, гладиаторам и актерам пассивные гомосексуалисты не имели права голоса на выборах, а также не могли представлять себя в суде. Второе правило: предмет сексуального вожделения гражданина должен стоять на более низкой социальной ступени, чем он. Это диктовалось чисто экономическими причинами: чтобы появление незаконнорожденного сына того же ранга не подвергало опасности наследственные права законного потомства. Если оба правила соблюдались, никто и никогда не укорял римлянина в его сексуальных пристрастиях.

Камасутра для рабов

Сексуальная жизнь семейных пар была в Древнем Риме достаточно пресна. Хотя в римском доме открыто говорят о сексе, ничего не скрывая от подрастающего поколения. Зачастую жена и муж, удалившись в спальню, даже не задергивают полог над кроватью. Все могут видеть акт соития хозяина и хозяйки - вплоть до домашней прислуги, которая продолжает спокойно прибираться до дому. Однако на отношения мужа и жены в постели накладывался ряд ограничений. Жене никогда бы не пришло в голову попросить мужа доставить ей оральные ласки. Равно как об этом не попросил бы ее и муж. На оральный секс между равными в Древнем Риме существовало табу. Скажу больше - за это лишали гражданства. Свободный римлянин мог получать наслаждение, но не доставлять его. Это считалось постыдным и неприличным. Зато на рабов, вольноотпущенников и неграждан это табу не распространялось. А посему древнеримский гражданин, как и древнеримская гражданка, могли получить свое, прибегнув к услугам низших по рангу. Они могли позвать раба или рабыню, отправиться за недоступными ласками в ближайший бордель, но никак не получить их от законного супруга.

Как пишет в свой замечательной книге «Один день в Древнем Риме» археолог и историк Альберто Анджела, «римляне были просто зациклены на рте. Для них рот - нечто благородное, почти священное. Это социальный инструмент, потому что люди говорят, обращаются друг к другу, обмениваются информацией, произносят речи а следовательно, он должен быть чистым и неоскверненным. В сенате же рот вообще становится политическим инструментом. Поэтому (...) обвинить сенатора в том, что он занимался оральным сексом, назвать его Fellator - значит нанести ему тяжкое оскорбление. Это было равноценно обвинению в измене за то, что он осквернил рот, имеющий столь важную функцию на службе обществу». В этом ключе любопытно выглядит скандал Клинтон - Левински, едва не стоивший президенту США его кресла. Наделенный нешуточной властью человек дал себя удовлетворить орально своей подчиненной. Был в своем праве. Живи Клинтон в античное время, ему не пришлось бы ни извиняться перед супругой, ни платить адвокатам. Зато Левински не превратилась бы в знаменитость и миллионершу, а оказалась бы на одной ступени с рабами и проститутками. Двери приличных домов закрылись бы перед ней навсегда...

Ручная работа

Христианские теологи и священники веками пугали рукоблудников дурдомом и кладбищем, утверждая, что онанизм приводит к слабоумию, слепоте, желудочным судорогам, поносу, чахотке и эпилепсии. А греки видели в мастурбации отдушину. Онанизм снижал, по их мнению, количество изнасилований, число незаконнорожденных и самоубийств по поводу неразделенной любви, поэтому дело полезное. Они обожали изображать такие сценки на вазах, а в их языке имелось поразительно много слов для отражения этого понятия, включая поэтичные «петь свадебную песнь рукой» и «сражаться рукой с Афродитой» К слову, руку греки для этой цели предпочитали использовать левую (ближе к сердцу). И не стеснялись делать это на людях. В частности, яркий представитель философской школы киников Диоген Синопский (тот, что жил в бочке, а точнее, в пифосе - здоровенном глиняном сосуде для зерна). Призывая на площади сограждан довольствоваться малым и отрешиться от страстей, дабы вкушать безмятежную радость бытия, он частенько задирал тунику и начинал мастурбировать, сопровождая действо мудрой сентенцией: «О, если бы я мог так же просто, потирая живот, избавиться от голода и нужды». Женщины в этой сфере не отставали от мужчин. В спальне каждой гречанки имелись приспособления, именуемые баубонами или олисбами. Эти фаллоимитаторы изготавливали повсеместно, но лучшими считались самоудовлетворители из города Милет, откуда они шли на экспорт по всей Ойкумене. Ими женщины гордились и частенько обменивались между собой. Так, в шестом мимиямбе Геронда, озаглавленном «Две подруги, или Доверительный разговор», девушка Метро сетует, что у ее подруги Коррито был замечательный олисб, но она, не успев им воспользоваться, передала его своей подруге Евбуле, а та еще кому-то, а жаль - ведь Метро очень хотела бы заполучить этот инструмент, поскольку сделал его искусный мастер.

Верность - понятие относительное

По свидетельству Еврипида, греки первыми из древних народов начали соблюдать принцип единобрачия, полагая, что вводить в дом множество жен - обычай варварский и недостойный благородного эллина. Но при этом супружеская измена во времена античности распространялась лишь на женщин. Измена жены сурово осуждалась, и муж имел полное право убить ее любовника, а иногда и ее саму. На измену мужа и наличие у него множества наложниц общество закрывало глаза.

Как пишет Ганс Лихт, «греческому общественному мнению были неизвестны доводы, воспользовавшись которыми, можно было бы осуждать мужчину, уставшего от вечного однообразия супружеской жизни и ищущего отдохновения в объятиях умной и очаровательной куртизанки или умеющего скрасить повседневную рутину беседой с хорошеньким юношей». И нельзя не признать, что в этом греки были более нравственны, нежели мы, так как они признавали наличие у мужчины склонности к полигамии и действовали не тайком, а в открытую.

Посему поэтами восхвалялся идеал понимающей женщины, не мешавшей любовным похождениям мужа. К примеру, грек был в полном праве даже завалиться с друзьями в компании девочек к себе домой - супруге в этом случае полагалось проявить скромность, удалиться в женскую часть дома и терпеливо дожидаться окончания пирушки. В Спарте измена фактически приветствовалась. Это небольшое и воинственное государство было кровно заинтересовано в преумножении числа крепких телом и духом воинов. Более того, спартанские мужья в возрасте могли препоручать свои супружеские обязанности выбранным ими мужчинам помоложе, так как каждый из них одинаково распоряжался и своими детьми, и чужими.

В Риме законы Августа предусматривали строгую кару за нарушение супружеской верности, за прелюбодеяние с чужой женой, однако за конкубинат, за связь с наложницей, мужчин не наказывали. Ну и, конечно же, каждый мужчина античного мира имел полное право посещать публичные дома. Ведь связь с проституткой изменой вообще не считалась.

Ночные бабочки

Недостатка в домах терпимости и проститутках не знали ни Древняя Греция, ни Древний Рим. На продажную любовь античный мир смотрел без предрассудков. Дело нужное, полезное, прибыльное. Причем весьма выгодное для госбюджета.

Публичные дома находились в Греции под надзором городских должностных лиц, а содержатели публичных домов обязаны были выплачивать ежегодный налог государству. Римляне к посещению борделей относились примерно так, как мы к посещению общественных уборных. Шел, прижало, зашел, вышел. При этом жена могла запросто подождать мужа в таверне напротив и даже попросить его особо не торопиться. Нам это кажется диким. Для римлян - совершенно нормальным. Ведь прелюбодеяния они в этом не усматривали. Прелюбодеем муж становился только тогда, когда он занимался сексом с равной себе. А остальное - как справить нужду, как почистить зубы. Поэтому римская матрона запросто могла, скучая, грызть персик у себя в комнате, в то время как в соседней ее муж с дикими криками вовсю резвился с рабыней или рабом. И ее совершенно не шокировало, что вечером он отправлялся вместе с приятелями спустить пар в ближайший бордель. Борделей же (они назывались лупанариями) в Вечном городе было как грязи, и все они работали по принципу конвейера, которому позавидовал бы сам Генри Форд. Для ускорения обслуживания клиентов и автоматизации процесса оказания секс-услуг владельцы лупанариев ввели даже специальные жетоны - спинтрии. Они изготавливались из бронзы, реже - из кости, и напоминали монеты. На одной ее стороне изображался половой акт, на другой стояла цифра. Изображенная на спинтрии поза соответствовала оказываемой проституткой услуге за этот жетон, а цифра - то ли цену, то ли номер кабинки. По этому поводу у историков нет единого мнения. При этом цена была смехотворна. В среднем - 2 асса, как бокал дешевого вина. Широко была распространена и детская проституция. В Риме процветали целые фермы тружеников и тружениц секс-индустрии, владельцы которых покупали малолетних рабов и воспитывали детей-сирот для занятий проституцией. Их сексуальное использование было разрешено законом, за что исправно платились налоги в казну. Причем изнасилование сутенером рабыни или раба было ненаказуемо.

В Риме законы августа предусматривали строгие кары за нарушение супружеской верности, но каждый мужчина античного мира имел полное право посещать публичные дома. ведь связь c проституткой изменой вообще не считалась.

Размер имеет значение...

Изображение фаллоса на улицах античных городов встречалось едва ли не чаще, чем в наши дни слово из трех букв на заборе. Фаллос боготворили. Ему поклонялись. Греки ставили перед храмами и домами квадратные колонны с мужской головой и эрегированным половым органом, которые, на их взгляд, охраняли дороги, границы и ворота. Римляне предпочитали огромные каменные члены, которые устанавливались на площадях, улицах, перед входом в дома и таверны. Они вырубались на стенках портиков, на мостовых, висели над детскими колыбелями, печами хлебопеков, были неотъемлемой частью пейзажа садов, полей и огородов. Бронзовые фаллосы (а зачастую целые связки из них) с бубенчиками внутри подвешивались к потолку жилища или у входа. Они назывались «тинтиннабулами» и звенели, если к ним прикасались. А прикасался к ним каждый, кто проходил мимо, ибо в противном случае он рисковал лишиться удачи и здоровья. А все потому, что люди античности верили, что эрегированный член - страшная сила. Он был для них символом процветания, достатка, изобилия, плодовитости и плодородия. Символом победы, богатства и успеха в делах. Кроме того, фаллосу как источнику семени и жизни приписывалась магическая способность отгонять беды, несчастья и отпугивать злых духов. И если христианин, столкнувшись с чем-то страшным и неведомым, в наши дни воскликнет «с нами крестная сила!», то древний римлянин с той же целью призывал бы силу фаллическую. Поэтому первое, что получал в дар от своих родителей древнеримский мальчик, были погремушка в виде члена и фасцинум - каменное, бронзовое или выполненное из кости изображение фаллоса, которое он носил на шее как амулет, иногда добавляя к нему для надежности еще и изображение фиги, кукиша - древнего символа полового акта. А в жизни древние римляне, как и греки, отдавали предпочтение члену скромных размеров. Большое мужское достоинство считалось у них непрактичным, неэстетичным и даже комичным. В чем несложно убедиться, бросив взгляд на античные статуи. Между ног у них болтается отнюдь не чудо размером XXL, а прибор, для изучения которого нужны пинцет и лупа. Практически детский размер. Древние считали, размер - не главное. Главное - любовный жар и способность оплодотворить. И полагали, что для этого чем короче прибор - тем лучше. Аристотель писал, что короткий член имеет массу преимуществ: выглядит краше, семени приходится преодолевать меньшее расстояние, а посему оно вернее достигает цели. Логика! Исключение составлял театр. В Вечном городе стали пользоваться спросом представления акробатического секса - своеобразный аналог современной кинопорнухи. Актеры на сцене пытались поразить зрителей своими невероятными позами, посрамлявшими Камасутру, а зрители - разглядеть все в деталях. Поэтому в этих шоу (показанных в перерывах между классическими комедиями и трагедиями) ценились актеры с огромными пенисами. Ведь их можно было разглядеть даже с дальних рядов. К гигиене члена античные люди относились трепетно. Регулярно мыли, умащивали маслом, а перед исполнением физических упражнений подвергали его инфибуляции, а именно: натягивали крайнюю плоть на головку и перевязывали лентой, чтобы, упаси боже, не повредить. Так что античный фитнес-зал выглядел гораздо забавней современных: толпа голых мужиков - и у каждого член с бантиком.

Прекраснозадая богиня

Если говорить о каноне женской красоты, то вкусы древних греков и римлян были близки вкусам нынешних кавказцев. Они ценили пышных блондинок. И чтобы быть конкурентоспособными со светловолосыми германскими рабынями, женщины изобрели много хитроумных рецептов. В ход шли парики, лимонная кислота, шелуха лука, молоко и даже известь. А поскольку светлая блестящая кожа, по мнению мужчин, свидетельствовала не только об аристократизме, но и о страстности, женщины старались не загорать и умывались козлиным и ослиным молоком.

Однако чтобы прослыть секс-бомбой, требовалось большее. Был нужен невысокий лоб, прямой нос и большие выпуклые глаза, причем расстояние между глазами должно было быть не менее величины одного глаза, а рот - в полтора раза больше глаза. Кроме того, были необходимы широкие бедра, мощные ляжки, грудь, укладывающаяся в мужскую ладонь или чуть более того, и слегка нависающий выпуклый живот. Эти формы считались совершенными, так как служили гарантией плодовитости. Огромное внимание уделялось ягодицам. У греков на этот счет вообще был явный пунктик. Они боготворили Афродиту Каллипигу - Афродиту Прекраснозадую, построили ей специальный храм и регулярно проводили в ее честь состязания для выявления лучшей каллипиги Эллады. Эти конкурсы красоты женских попок пользовались невероятной популярностью во всех греческих полисах, филейная часть возбуждала греческих мужчин явно больше женских грудей. Кстати, привычный нам символ сердца, пронзенного стрелой, родом из Древней Греции. Но он не имеет ни малейшего отношения к сердцу анатомическому. Это стилизованная часть женской задницы, а пронзающая его стрела является одним из древнейших фаллических символов. Выводы делайте сами... Вторым греко-римским пунктиком в области сексуально-эстетических предпочтений была волосяная растительность. Они ее на дух не переносили, считали ужасно неэстетичным признаком варварства. Причем везде - и на ногах, и под мышками, и в области гениталий. Их идеалом была женщина с гладко выбритым лоном, и мужчин нисколько не заботило то, какими муками это достигается. И тут женщинам можно только посочувствовать. Так, комедиограф Платон говорит о «выщипываемых рукой кустах мирта», а согласно Аристофану, женщины часто использовали для этой цели зажженный светильник или горячую золу. Красота требует жертв. Хотя бы в этом мы с античным миром едины.

Дмитрий Лычковский